Новые инструкции Ватикана в отношении переводов
За 25 лет и церковь, и общество пережили глубокие изменения, столкнувшись с непредвиденными проблемами. Ватикан попытался разобраться с этим, как мог. Но перевод не терпит смирительной рубашки ограничительных правил. Не будем углубляться в тему ремесла и искусства – чего больше в работе переводчика? Эти вопросы не имеют точных ответов даже для обычных литературных произведений. Во всяком случае, писатели – билингвы, переводившие себя на иностранные или родные языки, неизбежно упирались в дилемму сохранения верности своему тексту и свободы творческой обработки. Как правило, после долгих мучений они выбирали творческий подход. А тут речь идет о Библии! Книге, играющей уникальную культурную и идеологическую роль в европейской цивилизации.
Поэтому после небольшого периода творческой демократии Ватикан выпускает инструкцию Liturgiam authenticam с подзаголовком: «Об использовании местных языков в издании литургических книг римской церкви». Если переводчик им не следует, Святой престол никогда не признает его перевод и не выдаст imprimatur – разрешение на публикацию. С этой точки зрения неверно было бы сравнивать религиозный перевод (так, как его представляет Ватикан) и обычный литературный перевод книг, из которых состоит Библия.
Любопытный факт: в католической традиции перевод библейских текстов обозначается целым рядом терминов: versio, conversio, interpretatio, redditio, mutatio, transductio в зависимости от объема толкований в одном отдельно взятом акте перевода. В новой инструкции все эти слова заменяет неологизм translatio, и это не просто упрощение терминологии, а теоретическая позиция. Теперь авторы переводов изначально позиционируют себя адептами буквального перевода, придерживаясь иллюзии, что при переходе на другой язык можно сделать «копии, соответствующие оригиналу» без перекосов, без изменений, без трансформаций. Поэтому они прибегают к термину translatio как к акту «переноса», не приводящему к деформациям.
Рим утверждает буквализм. Читатель сам должен сделать усилие, чтобы понять оригинал. Участники собора выступают за простой, лаконичный, ясный язык без бесполезных повторов, при этом инструкция Liturgiam authenticam запрещает все формы творчества и навязывает максимально возможный дословный перевод, даже если используемые слова уже устарели или отличаются полисемией. В конкретных статьях инструкции указаны подробные правила и ограничения для переводчика оригинального текста – полностью, точно, без пропусков, добавлений, пересказов или толкований. Несколько примеров:
Ответом на стандартную формулу приветствия Dominus vobiscum, переводимую на английский как The Lord be with you, прихожане обычно отвечают And also with you. Теперь же им следует отвечать And with your spirit, это – калька с латинского Et cum spirito tuo.
Credo (я верю) обязательно переводится в первом лице единственного числа.
Carnis resurrectionem теперь переводится дословно «воскрешение плоти» (résurrection de la chair на французском). Формулировка «воскрешение из мертвых» запрещено.
В отношении стиля инструкция высказывается против упрощения за счет разбития сложноподчиненных предложений на несколько простых или за счет удаления стилистических приемов (метафор, аллегорий и т.д.) и повторений. Священный язык отличается торжественностью, и теперь язык прихожан должен полноценно заменить его. Любопытную параллель проводит Делиль: переводчики на службе Ватикана напоминают работников международного концерна, которые обязаны придерживаться унифицированного глоссария, даже если они работают в разных странах. Французский поэт и переводчик Анри Мешонник, со своей стороны, утверждал, что, выпуская в свет пятую инструкцию, римская церковь не заботится об очищении или омоложении языка Библии. Разве не надо «расхристианизировать, разъэллинизировать, разлатинизировать, разрелигизировать […], расфранцузить то, что нам предлагают в качестве французских переводов Библии?» Он тут же дает рецепт: необходимо «вновь оевреить Библию. На французском. И на всех языках, на которые она переводится… Спустя целые века подслащивания, языковой аннексии, идеологических извращений». Настоящее поле боя для интеллектуалов!
Важный момент: последние инструкции Ватикана запрещают делать перевод с других переводов. Для профессиональных переводчиков это правило как часть кодекса профессиональной этики не подлежит сомнению. Но в области библейских переводов это требование было предъявлено впервые. Таким образом, литургические тексты переводятся только с официально признанных латинских текстов, а Святые писания переводятся с древнееврейского, арамейского или греческого с опорой на Новую Вульгату.
Слова, используемые в переводах, должны соответствовать чести и красоте содержания. Эти термины не должны слишком откровенно апеллировать к современным способам изъяснения, ведь их задача – создать «священный стиль», который соответствует «богопочитанию, не теряя при этом силы и авторитета». Устаревшие или неэлегантные выражения, традиционно используемые в некоторых отрывках Библии, должны сохраняться. По мнению авторов инструкций, постоянство словаря отражает постоянство и надежность доктрины.
В статьях 30 и 31 инструкций поднимается деликатный вопрос о грамматическом роде существительных и местоимений. Как представлять Бога – как мужчину или как женщину? Франкоязычная Библия стала перед дилеммой: может ли слово homme означать человека как представителя рода людского без упора на мужской род? Какого пола ангелы? Авторы инструкции решают одним махом: «[…] если в исходном тексте используется одно слово для выражения связи между отдельным человеком и сообществом (еврейское слово adam, греческое anthropos, латинское homo), необходимо сохранять этот способ выражения». Это не нравится феминисткам: инклюзивное французское слово homme по-прежнему означает род людской без гендерных различий.
В статье 32 представлены требования к грамматике:
- Бог и члены Святой троицы принадлежат к мужскому роду, так они и обозначаются в тексте.
- Выражение Filius hominis передается подобным выражением Сын человеческий ввиду его значимости
- Слово Patres (патриархи) всегда передаются словами мужского рода.
- Церковь всегда женского рода.
- Пол ангелов, демонов, языческих богинь и богинь определяется грамматическим родом этих слов в оригинальном тексте.
Также переводчик должен избегать словарных и стилистических приемов, которые могут запутать католика схожестью с другими, некатолическими религиями. «Перевод должен выражать традиционный христологический смысл, чтобы проявилось единство Старого и Ветхого Заветов». По сути, это запрос на «христианизацию» Ветхого Завета с целью показать его провозвестником Нового. «В истории такое зовется анахронизмом, в социальных науках – идеологией» (Жан Делиль).
Правила, регулирующие переводческую деятельность согласно инструкциям Ватикана
Какими качествами должен обладать переводчик Ватикана?
– Знание древнееврейского, греческого и латинского.
– Набожность и вера в Божью помощь
– Истинная вера, покорность и подчинение магистериуму церкви
– Убежденность в том, что священные тексты составлены под вдохновением божьим и скрывают в себе откровение о тайне спасения
– Полная приверженность католическим догмам
– Вера в чудеса
– Готовность буквально переводить некоторые отрывки, даже не понимая их смысл, ведь «слова Святого Писания […] выражают истины, которые превосходят пределы времени и места»
– Верить в то, что непонятные места в тексте – это воля Бога
– Сознательно участвовать в распространении католичества
– Переводить как можно более буквально с опорой на многовековую традицию церкви
– Соглашаться на суровую редактуру своей работы со стороны специалистов богословия, вполне вероятно не знакомых с основами переводческой деятельности.
Если прежние варианты переводов Библии носят имена своих переводчиков: Мартина Лютера, Джона Уиклифа, Пьера Оливетана, Андре Шураки, то современные переводчики хранят анонимность. В этом есть своя логика: их работа не может быть творческим актом, ведь в тексте, насквозь пронизанным присутствием Бога, не может ощущаться ничье другое присутствие. Даже профессиональное.
Со времен античности каждый новый перевод Библии вызывал критику. Вульгата также подверглась критике. Возникает вопрос: если все переводчики, работавшие с благословения высшего духовенства, свято верили в божественное провидение и в то, что их работа непосредственно им руководствуется, откуда берутся ошибки и разночтения? Почему у того же Иеронима спустившийся с горы Синай Моисей был рогат, а не осиян светом? Мы писали об этом в статье о знаменитых переводческих ошибках:
у Иеронима есть странный момент в описании второго спуска Моисея с горы Синай. По крайней мере, странный с нашей точки зрения: «он не знал, что лицо его стало рогато оттого, что Бог говорил с ним (et ignorabat quod cornuta esset facies sua)». В греческом варианте Моисей излучает свет. Никаких рогов нет. Немного удивляет, что для славян Кирилл и Мефодий выбрали совсем туманную формулировку «прославлен зрак плоти лица его», хотя в синодальном переводе на русский, сделанном в 19 веке на основе церковнославянского (а тот, в свою очередь, был сделан на основе греческого перевода), сказано: «Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним». Что сказать, сияние в этом контексте звучит намного логичнее.
Напрашивается объяснение: переводчик Иероним перепутал слова karan и keren, что вполне может произойти, так как гласные в древнееврейском языке на письме не отображались. Но есть серьезные основания полагать, что ошибки не было. Через несколько лет после завершения перевода Иероним написал комментарий к книге Амоса, из которого ясно, что он осознает полисемию слова karan (или keren). Более того, это предположение подтверждается рядом дополнительных документов. Например, в одном (только в одном) из греческих переводов, сделанных Аквилой Синопским, Моисей был увенчан рогами. В ряде молитвенников того периода на арамейском языке и иврите Моисей имел рога, как символ силы и лидерства. «Я возложил на твою голову рога величия, и, если приблизится к тебе ангел, ты поразишь его», — говорит Бог Моисею в одном из литургических текстов. Поэтому выбор Иеронима, писателя и аскета, который делал перевод очень тщательно, обращаясь к первоисточникам и консультируясь с носителями ортодоксальных знаний, выглядит вполне сознательным. Может быть, в ходе свой работы он узнал нечто такое, что ускользнуло от многих его современников и уж тем более ускользает от нас? Ряд исследователей не усматривает парадокса в этой ситуации. Рога – древнейший символ божественной силы и власти. Вспомните египетских богов. Вспомните месопотамского бога Сина, часто изображавшегося в виде быка с лунными лучами вместо рогов. Существует версия, что даже зубчики средневековых королевских корон не что иное, как стилизованное изображение рогов. А вдруг в то далекое время понятия «рога» (божественные рога) и «сияние» относились к единому семантическому полю, и в восприятии авторов Ветхого Завета Моисей мог быть сияющим и рогатым одновременно?
Творчески переработав инструкции Ватикана, Ж. Делиль предлагает следующую версию правил, регулирующих переводческую деятельность:
– библейские и прочие богословские тексты являются проявлением божьего провидения;
– они несут в себе вечную и неизменную Истину;
– миссия церкви: сохранить божье послание в целостности;
– только церковь вправе толковать свои богословские тексты;
– перед ней стоит задача: познакомить с ними все народы на Земле;
– перевод – это необходимое зло;
– перевод опасен, потому что он меняет текст;
– он может исказить учение, перекручивая смысл текстов;
– поиск эквивалентов при свободном (творческом) переводе искажает смысл текстов;
– поэтому церковь должна задавать жесткие рамки переводчикам;
– только она может судить о правильности перевода;
– переводчик с критическим мышлением – еретик;
– если переводчик – верующий человек, покорный магистериуму церкви, он может рассчитывать на поддержку Святого духа;
– только так можно перевести точный и достоверный смысл библейских и богословских текстов;
– перевод представляет собой translatio, т.е. перенос смысла без деформации;
– неясности в тексте – это воля Бога;
– пытаться их разъяснять не следует;
– буквальный перевод – единственная стратегия, способная передать достоверность текстов;
– существует язык верного христианина, отличный от повседневного языка;
– очень важно придерживаться этого особого языка;
– таким образом поддерживается учение, традиция и репутация церкви;
– преданность традиции имеет больший приоритет, чем обновление церковного языка;
– объектом перевода является доктринальный смысл текстов;
– перевод – коллективный труд;
– личность переводчика не должна ощущаться в его переводах;
– только истинный верующий может переводить Библию и литургические тексты католической церкви.
Авторы инструкции настаивают на том, что переводы должны быть «лишены любой идеологической подоплеки», но по сути они ставят задачу христианизировать Старый Завет, чтобы показать связь между ним и остальными, более новыми каноническими текстами, то есть, наполнить Старый значением Нового. Это и есть идеологическая деформация. Например, в Книге Исаии на древнееврейском описана история «девы», которая родила ребенка, как намек на будущее непорочное зачатие Девы Марии. Однако, при более детальном рассмотрении оказывается, что в оригинале используется слово alma (молодая женщина), а не betoula (дева). Что же это, как не деформация? Так потихоньку мы подошли к третьей части нашего цикла. Она посвящена неканоническим переводам, в которых современные авторы (не отвергая веру и идею Бога) предлагают свой перевод, неугодный официальной церкви (окончание цикла см. в третьей части).
Мы делаем коммерческие переводы и консультируем.
Звоните нам и пишите на почту:
+38 (067) 306−82−19